Мисо-суп - Страница 56

— На втором этаже есть кровати. Ты можешь поспать там, а я здесь, на этом матрасе, — сказал Фрэнк и добавил: — Ты ведь устал, наверное, сегодня был трудный день, много чего произошло… Давай только еще совсем немножко поговорим про этот колокол и ляжем спать. Ладно?

— Нет проблем, — снова ответил я и огляделся. Второй этаж в этом здании определенно был, но вот лестницы на второй этаж — не наблюдалось.

— А как я попаду на второй этаж? — спросил я.

— Посмотри сюда. — И Фрэнк ткнул пальцем в дальний угол. Там высилась громоздкая конструкция — поваленные на пол железные стеллажи, а на них старый холодильник. В потолке над холодильником была пробита дырка величиной с полтатами, ширина ее, наверное, была около метра.

— На второй этаж попадают вот с этого холодильника. Наверху много кроватей, так что получается не хуже гостиницы. — Фрэнк улыбнулся.

Ну конечно, я залезу на второй этаж, а он стащит холодильник на пол и свободен — можно за мной и не присматривать. Все равно я оттуда никуда не денусь. Мне вряд ли хватит смелости спрыгнуть вниз через эту дыру, потому что прямо под ней валяются железные полки и дикое количество битого стекла. Кроме того, если я все-таки спрыгну, то Фрэнк все равно проснется от шума. Я же не Бэтман.

— Здесь, наверное, больница была, — сказал Фрэнк, пока я осматривал комнату, в которой мы сидели. — Я ее нашел как-то, когда гулял. По-моему, классное убежище! Вода, правда, не течет, зато электричество подключено. Так что вместо душа можно просто минеральную воду из бутылки вскипятить в электрокофейнике и обтереться влажной тряпкой. По-моему, очень даже удобно.

Вообще-то по всем правилам в доме на снос должно быть отключено все сразу — и вода, и газ, и электричество. «Откуда, интересно, он ворует электричество?» — подумал я, но решил об этом не спрашивать. Какая мне разница? Я уверен, что Фрэнку совершить подобную кражу — раз плюнуть.

— Короче, этот репортер-ливанец очень подробно объяснил ей, почему колокол бьет именно сто восемь раз. Но она, разумеется, забыла больше половины из того, что он ей говорил. И все равно, послушав этот колокол, она была в таком восхищении, что начала изучать японскую историю. Самостоятельно, правда, зато с большим усердием. Я за всю свою жизнь первый раз видел человека, который столько всего знает о той стране, в которой поневоле оказался. Например, те девушки из клуба, они ведь ничего не знали о своей собственной стране. Им просто неинтересно это было, понимаешь? Их привлекают совсем другие вещи — пассажиры первого класса, ночевка в «Хилтоне», дорогущий бурбон, сумки, тряпки и так далее. А история Японии их не интересует. Почему, скажи мне? Я этого не понимаю.

«Что теперь об этом говорить, — подумал я. — Эти девушки вряд ли смогут узнать о японской истории что-нибудь новое, даже если очень-очень захотят». Стоило мне вспомнить бойню в клубе, как вслед за обычной памятью на всю катушку заработала зрительная, и я понял, что сейчас у меня перед глазами снова появится распахнутое горло девушки номер пять. Вместе с этим пониманием ко мне вернулся страх. Тот же самый страх, который захлестнул меня на улице, когда, обернувшись, я увидел в нескольких сантиметрах от себя безмолвно подкравшегося Фрэнка. Страх, который невозможно осознать до конца.

У меня заныла спина, ноги подкосились. Острый запах плесени вдруг забил мои ноздри и потихоньку начал просачиваться внутрь, оседая на изнанке моей кожи и заполняя собой все мое тело. Но странное дело, я так и не увидел растерзанную шею девушки номер пять. Предчувствие этого тошнотворного образа появилось, а сам образ так и не возник. Экран остался пустым, хотя проектор работал на полную мощность. Мне трудно было до конца в это поверить, но я забыл сцены тех ужасных убийств, которые видел своими глазами.

Я попытался вспомнить тот момент, когда Фрэнк отрезал уши дядечке «Mr. Children», но у меня ничего не вышло. Я помнил только факты, но не образы. Так бывает, когда вспоминаешь какого-нибудь бывшего приятеля — ты можешь вспомнить его имя, можешь вспомнить, что это был за человек, но воссоздать в памяти его лицо оказывается непосильной задачей. Или, например, ночные кошмары — ты точно помнишь, что видел страшный сон, но при этом напрочь забываешь, что именно там происходило. Как и почему срабатывает этот механизм — ума не приложу.

— В общем, за прошедший год моя знакомая из Перу узнала кучу интереснейших фактов японской истории. Например, уже тысячи лет назад, японцы выращивали рис, и, несмотря на многочисленные заимствования — из Африки был позаимствован барабан Тайко, из Персии пришло искусство обрабатывать металл, — традиция выращивания риса долгое время практически не менялась. Но потом появились португальцы со своими ружьями, и Япония погрязла в войнах. До этого, конечно, войны тоже случались, но японцы сражались преимущественно на мечах — я видел такие битвы несколько раз в кино, это больше похоже на танец, чем на сражение. Ну вот, после того как в Японию завезли огнестрельное оружие, японцы стали воевать все чаще и чаще и постепенно начали вторгаться в соседние страны. Но так как раньше у японцев никогда не было опыта общения с иностранцами, то они не знали, как нужно вести себя с завоеванными территориями и населяющими эти земли народами. Это привело к тому, что вели они себя ужасно, и вскоре все соседние народы их возненавидели.

Все это продолжалось до тех пор, пока на Японию не сбросили атомную бомбу. После чего японцы стали воспринимать мир совсем по-другому, стали пацифистами, начали производить первоклассные электротовары и превратили свою страну в экономическую супердержаву. То есть получилось именно то, что должно было получиться. Япония пошла правильным путем.