Мисо-суп - Страница 37

— Кенжи, ты меня слышишь? Эти девушки по-английски вообще ни бельмеса… Я хочу им объяснить, что «Роберт де Ниро» — это значит «Роберт из семьи Ниро».

Я все еще не мог унять дрожь в коленках, не мог успокоиться и собраться с мыслями:

— Ладно, сейчас эта песня кончится, и я им все переведу, — наконец ответил я. А что еще можно было ответить?

Все мои мелкие страхи и подозрения слились в одно огромное дурное предчувствие. Фрэнк, похоже, пошел вразнос. Сначала выдумал себе какую-то дикую фамилию, потом загипнотизировал Норико — я уверен, он и меня хотел загипнотизировать, но почему-то со мной у него не сработало. И эта ужасная выходка с мобильником… Но больше всего меня испугала его слишком уж своевременная реплика в ответ на мои мысли. Может, он телепат? Что вообще происходит?

Песня наконец-то закончилась. Послышались вялые аплодисменты, дядечка победно взвизгнул и выбросил в воздух кулак с двумя торчащими пальцами — victory.

Воспользовавшись паузой, я объяснил девушкам значение фамилии «де Ниро». Юко, обмирая, пролепетала: «Как интересно» и в восхищении уставилась на латинские буквы, накарябанные Фрэнком на бумажной салфетке. Маки гадко захихикала.

— Да врет он все! — сказала она Юко. — Может, он и де Ниро, но только к настоящему де Ниро это не имеет ровным счетом никакого отношения.

Маки была из тех девушек, которые в Кабуки-тё считаются самыми убогими. Так сказать, полный отстой. Невысокого роста, страшненькая, с кучей комплексов, она была настолько глупой и необразованной, что даже самой себе не отдавала отчета в своем убожестве. Люди такого типа свято верят в то, что все их несчастья — это происки недоброжелателей. Что, если бы не их враги, они бы уже давно работали в приличном месте, на высокооплачиваемой должности и жили бы припеваючи. Поэтому Маки и ей подобные завидуют всем вокруг и всех вокруг обвиняют в своих неудачах. А так как никто не любит завистливых неудачников, то и отношение к таким людям соответствующее.

Натерпевшись за свою жизнь немало грубости и хамства, Маки платила обществу той же монетой и не слишком выбирала выражения.

— Что она сказала? — поинтересовался Фрэнк.

Я перевел.

— Очень интересно! И почему же это она решила, что я не имею к Роберту де Ниро никакого отношения? Чем же это я так от него отличаюсь?

— Всем! — Маки опять захихикала, да так, что меня передернуло от отвращения. Мне вообще вся эта ситуация сильно не нравилась. Надо было что-то делать, но я никак не мог решить, что именно. Попытаться заткнуть эту дурочку Маки? Или, может, попробовать увести Фрэнка отсюда в какое-нибудь другое место? Или наврать, что иду в туалет, и сбежать, пока не поздно?

Мысли путались у меня в голове, и не было никакой возможности привести их в порядок. К тому же меня бесил диванчик, на котором мы сидели. Он был невероятно узкий. Мы с Фрэнком едва на нем уместились, и я чувствовал себя ужасно, оттого что мое бедро соприкасалось с бедром Фрэнка. Я не мог никуда убежать! В первую же секунду, когда мы уселись на проклятый диванчик, я не только ощутил эту невозможность, но и смирился с ней. Несвобода тела порождает несвободу духа.

Честно говоря, я отлично понимал, что и Маки, и придурок с микрофоном — мелочи жизни, и не стоит обращать на них внимание. Но люди так устроены, что, отмахиваясь от истинной причины беспокойства, зацикливаются на пустяках. Так человек, принявший окончательное решение покончить собой, садится в вагон и вдруг начинает лихорадочно вспоминать, запер ли он, выходя из дома, дверь своей квартиры.

Впрочем, рядом с телепатом Фрэнком о главном лучше было не думать, так что я стал размышлять о том, как бы уесть эту дуру Маки, чтобы у нее отбило охоту выпендриваться. Задача была не из легких. Такие, как она, существуют в своем собственном мире — за непреодолимым барьером идиотизма. Если сказать ей без обиняков: «Дорогая, ты абсолютная тупица», то скорее всего реакция будет: «А что такое тупица?!»

— Абсолютно всем, — еще раз повторила Маки и повернулась к Юко. — Правда ведь?

— Ну-у… я не знаю… — неопределенно протянула Юко.

— Чего ты не знаешь?! Он же абсолютно не похож на де Ниро! Ни лицом, ни фигурой, ни манерами, ничем! — Маки опять мерзко хихикнула.

— А ты когда-нибудь видела живого де Ниро? — спросил Фрэнк. — У него в Нью-Йорке есть ресторан, и я его там встречал пару-тройку раз. Роста он невысокого, и манеры у него самые обыкновенные. Ничего особенного. Вот Джек Николсон — совсем другое дело. Он настоящая кинозвезда, от него такая энергия прет… Наверное, это потому, что он живет на Западном побережье. А де Ниро — обычный, ничем не выдающийся парень. Именно поэтому он великий актер. Ему приходится много работать, чтобы создать нужный образ. Понимаешь? Тот де Ниро, которого ты видишь на экране, — это результат долгого и тяжкого труда.

Я перевел, хотя и понимал, что это разговор в пользу бедных. Маки этим не пробьешь. В этот момент к нашему столу подошел официант с пирсингом. Он извинился, что заставил нас ждать, и поставил на стол яки-собу и картофельные чипсы.

— Мы ничего не заказывали, — сказал я.

— Это я заказывала, — заявила Маки и придвинула к себе тарелку с чипсами. — И ты тоже ешь, — обратилась она к Юко, показывая на дымящуюся яки-собу.

— Ну что ж, приятного аппетита, — сказала Юко и принялась за еду.

— Кенжи, ты им все переводишь, что я говорю? — спросил меня Фрэнк, глядя на двух с аппетитом жующих девушек.

— Разумеется, — ответил я.

— Слушай, а зачем мы сюда пришли? — Фрэнк как-то странно на меня взглянул. — Мы разве сюда пришли, чтобы смотреть, как эти девицы поедают яки-собу? Я же говорил, что мне нужен секс. Норико, кажется, сказала, что в этом заведении работают проститутки-профи. Может, эти две дурочки — проститутки?